Цитаты грустные со смыслом, Стихи о войне годов | Правмир
Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Она ворвалась в жизнь скромной французской провинции вместе с шумным карнавальным шествием, и ее появление обещает грандиозные перемены. АС Пушкин О подписке Купить подписку.
На войну ушел из дому, А война и в дом пришла. Смерть свистит над головами, Снег снарядами изрыт. И жена в холодной яме Где-нибудь с детьми сидит. И твоя родная хата, Где ты жил не первый год, Под огнем из автоматов В борозденках держит взвод. Это я здесь виноватый, Хата все-таки моя. А поэтому, ребята, — Говорит он, — дайте я….
И к своей избе хозяин, По-хозяйски строг, суров, За сугробом подползает Вдоль плетня и клетки дров. И лежат, следят ребята: Вот он снег отгреб рукой, Вот привстал. В окно — граната, И гремит разрыв глухой…. И неспешно, деловито Встал хозяин, вытер пот… Сизый дым в окне разбитом, И свободен путь вперед. Затянул ремень потуже, Отряхнулся над стеной, Заглянул в окно снаружи — И к своим: — Давай за мной…. А когда селенье взяли, К командиру поскорей: — Так и так.
Теперь нельзя ли Повидать жену, детей?.. Лейтенант, его ровесник, Воду пьет из котелка. Но гляди, справляйся срочно, Тут походу не конец.
Перед войной, как будто в знак беды, Чтоб легче не была, явившись в новости, Морозами неслыханной суровости Пожгло и уничтожило сады.
И тяжко было сердцу удрученному Средь буйной видеть зелени иной Торчащие по-зимнему, по-черному Деревья, что не ожили весной. Под их корой, как у бревна отхлупшею, Виднелся мертвенный коричневый нагар. И повсеместно избранные, лучшие Постиг деревья гибельный удар…. Прошли года.
Деревья умерщвленные С нежданной силой ожили опять, Живые ветки выдали, зеленые…. Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны, В том, что они — кто старше, кто моложе — Остались там, и не о том же речь, Что я их мог, но не сумел сберечь, — Речь не о том, но все же, все же, все же….
Вдоль развороченных дорог И разоренных сел Мы шли по звездам на восток, — Товарища я вел. Он отставал, он кровь терял, Он пулю нес в груди И всю дорогу повторял: — Ты брось меня.
Наверно, если б ранен был И шел в степи чужой, Я точно так бы говорил И не кривил душой. А если б он тащил меня, Товарища-бойца, Он точно так же, как и я, Тащил бы до конца…. Мы шли кустами, шли стерней: В канавке где-нибудь Ловили воду пятерней, Чтоб горло обмануть,. О пище что же говорить, — Не главная беда. Но как хотелось нам курить! Курить — вот это да….
Где разживалися огнем, Мы лист ольховый жгли, Как в детстве, где-нибудь в ночном, Когда коней пасли…. Быть может, кто-нибудь иной Расскажет лучше нас, Как горько по земле родной Идти, в ночи таясь. Как трудно дух бойца беречь, Чуть что скрываясь в тень. Чужую, вражью слышать речь Близ русских деревень. Как зябко спать в сырой копне В осенний холод, в дождь, Спиной к спине — и все ж во сне Дрожать.
Собачья дрожь. И каждый шорох, каждый хруст Тревожит твой привал… Да, я запомнил каждый куст, Что нам приют давал. Запомнил каждое крыльцо, Куда пришлось ступать, Запомнил женщин всех в лицо, Как собственную мать. Они делили с нами хлеб — Пшеничный ли, ржаной, — Они нас выводили в степь Тропинкой потайной. Им наша боль была больна, — Своя беда не в счет. Их было много, но одна… О ней и речь идет. Пойдешь да сляжешь на беду В пути перед зимой.
Остался б лучше. У нас тут глушь, В тени мой бабий двор. Случись что, немцы, — муж и муж, И весь тут разговор. И хлеба в нынешнем году Мне не поесть самой, И сала хватит. Гремя, на стол сковороду Подвинула с золой. Поели мы. Она взглянула на него: — Прощайте, — говорит, — Да не подумайте чего… — Заплакала навзрыд. На подоконник локотком Так горько опершись, Она сидела босиком На лавке. Хоть вернись.
Переступили мы порог, Но не забыть уж мне Ни тех босых сиротских ног, Ни локтя на окне. Нет, не казалася дурней От слез ее краса, Лишь губы детские полней Да искристей глаза. Да горячее кровь лица, Закрытого рукой. А как легко сходить с крыльца, Пусть скажет кто другой….
Обоих жалко было мне, Но чем тут пособить? Хотела в собственной избе Ее к рукам прибрать, Обмыть, одеть и при себе Держать — не потерять,. И чуять рядом по ночам, — Такую вел я речь.
А мой товарищ? Он молчал, Не поднимая плеч…. Бывают всякие дела, — Ну, что ж, в конце концов Ведь нас не женщина ждала, Ждал фронт своих бойцов. Мы пробирались по кустам, Брели, ползли кой-как.
И снег нас в поле не застал, И не заметил враг. И рану тяжкую в груди Осилил спутник мой. И все, что было позади, Занесено зимой. И вот теперь, по всем местам Печального пути, В обратный путь досталось нам С дивизией идти.
Что ж, сердце, вволю постучи, — Настал и наш черед. Повозки, пушки, тягачи И танки — все вперед! Вперед — погода хороша, Какая б ни была! Вперед — дождалася душа Того, чего ждала! Вперед дорога — не назад, Вперед — веселый труд; Вперед — и плечи не болят, И сапоги не трут. И люди, — каждый молодцом, — Горят: скорее в бой. Нет, ты назад пройди бойцом, Вперед пойдет любой.
Привал — приляг. Кто рядом — всяк Приятель и родня. Эй ты, земляк, тащи табак! Давай огня! Свояк, земляк, дружок, браток, И все добры, дружны. Но с кем шагал ты на восток, То друг иной цены…. И хоть оставила война Следы свои на всем, И хоть земля оголена, Искажена огнем, —. Но все ж знакомые места, Как будто край родной. Я промолчал, и он умолк, Прервался разговор. А я б и сам добавить мог, Сказать: — А где тот двор…. Где хата наша и крыльцо С ведерком на скамье?
И мокрое от слез лицо, Что снилося и мне?.. Дымком несет в рядах колонн От кухни полевой. И вот деревня с двух сторон Дороги боевой. Неполный ряд домов-калек, Покинутых с зимы. И там на ужин и ночлег Расположились мы. И два бойца вокруг глядят, Деревню узнают, Где много дней тому назад Нашли они приют. Где печь для них, как для родных, Топили в ночь тайком.
Где, уважая отдых их, Ходили босиком. Где ждали их потом с мольбой И мукой день за днем… И печь с обрушенной трубой Теперь на месте том. Да сорванная, в стороне, Часть крыши. Бедный хлам. Да черная вода на дне Оплывших круглых ям. Это было здесь жилье, Людской отрадный дом.
И здесь мы видели ее, Ту, что осталась в нем. И проводила, от лица Не отнимая рук, Тебя, защитника, бойца. Оглянись вокруг…. Пусть в сердце боль тебе, как нож, По рукоять войдет. Стой и гляди! И ты пойдешь Еще быстрей вперед. Вперед, за каждый дом родной, За каждый добрый взгляд, Что повстречался нам с тобой, Когда мы шли назад. И за кусок, и за глоток, Что женщина дала, И за любовь ее, браток, Хоть без поры была.
Вперед — за час прощальный тот, За память встречи той… — Вперед, и только, брат, вперед, Сказал товарищ мой…. Он плакал горестно, солдат, О девушке своей, Ни муж, ни брат, ни кум, ни сват И не любовник ей. И я тогда подумал: — Пусть, Ведь мы свои, друзья. Ведь потому лишь сам держусь, Что плакать мне нельзя. А если б я, — случись так вдруг, — Не удержался здесь, То удержался б он, мой друг, На то и дружба есть…. И, постояв еще вдвоем, Два друга, два бойца, Мы с ним пошли. И мы идем На Запад.
До конца. Нас двадцать миллионов От неизвестных и до знаменитых, Сразить которых годы не вольны, Нас двадцать миллионов незабытых, Убитых, не вернувшихся с войны. Нет, не исчезли мы в кромешном дыме, Где путь, как на вершину, был не прям.
Еще мы женам снимся молодыми, И мальчиками снимся матерям. А в День Победы сходим с пьедесталов, И в окнах свет покуда не погас, Мы все от рядовых до генералов Находимся незримо среди вас. Есть у войны печальный день начальный, А в этот день вы радостью пьяны. Бьет колокол над нами поминальный, И гул венчальный льется с вышины.
Мы не забылись вековыми снами, И всякий раз у Вечного огня Вам долг велит советоваться с нами, Как бы в раздумье головы клоня. И пусть не покидает вас забота Знать волю не вернувшихся с войны, И перед награждением кого-то И перед осуждением вины.
Все то, что мы в окопах защищали Иль возвращали, кинувшись в прорыв, Беречь и защищать вам завещали, Единственные жизни положив. Как на медалях, после нас отлитых, Мы все перед Отечеством равны Нас двадцать миллионов незабытых, Убитых, не вернувшихся с войны. Где в облаках зияет шрам наскальный, В любом часу от солнца до луны Бьет колокол над нами поминальный И гул венчальный льется с вышины.
И хоть списали нас военкоматы, Но недругу придется взять в расчет, Что в бой пойдут и мертвые солдаты, Когда живых тревога призовет. Будь отвратима, адова година. Но мы готовы на передовой, Воскреснув, вновь погибнуть до едина, Чтоб не погиб там ни один живой. И вы должны, о многом беспокоясь, Пред злом ни шагу не подавшись вспять, На нашу незапятнанную совесть Достойное равнение держать. Живите долго, праведно живите, Стремясь весь мир к собратству сопричесть, И никакой из наций не хулите, Храня в зените собственную честь.
Каких имен нет на могильных плитах! Их всех племен оставили сыны. Нас двадцать миллионов незабытых, Убитых, не вернувшихся с войны. Падучих звезд мерцает зов сигнальный, А ветки ив плакучих склонены. Но в час, когда последняя граната Уже занесена в твоей руке И в краткий миг припомнить разом надо Все, что у нас осталось вдалеке,.
Ты вспоминаешь не страну большую, Какую ты изъездил и узнал, Ты вспоминаешь родину — такую, Какой ее ты в детстве увидал.
Клочок земли, припавший к трем березам, Далекую дорогу за леском, Речонку со скрипучим перевозом, Песчаный берег с низким ивняком. Вот где нам посчастливилось родиться, Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли Ту горсть земли, которая годится, Чтоб видеть в ней приметы всей земли. Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы, Да, можно голодать и холодать, Идти на смерть… Но эти три березы При жизни никому нельзя отдать.
Какой уютной показалась Тебе холодная земля, Как все на ней запоминалось: Примерзший стебель ковыля,. Едва заметные пригорки, Разрывов дымные следы, Щепоть рассыпанной махорки И льдинки пролитой воды. Казалось, чтобы оторваться, Рук мало — надо два крыла. Казалось, если лечь, остаться — Земля бы крепостью была. Пусть снег метет, пусть ветер гонит, Пускай лежать здесь много дней.
На ней никто не тронет. Лишь крепче прижимайся к ней. Ты этим мыслям жадно верил Секунду с четвертью, пока Ты сам длину им не отмерил Длиною ротного свистка. Когда осекся звук короткий, Ты в тот неуловимый миг Уже тяжелою походкой Бежал по снегу напрямик. Осталась только сила ветра, И грузный шаг по целине, И те последних тридцать метров, Где жизнь со смертью наравне!
Суркову Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди,. Как слезы они вытирали украдкою, Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси! Слезами измеренный чаще, чем верстами, Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз: Деревни, деревни, деревни с погостами, Как будто на них вся Россия сошлась,.
Как будто за каждою русской околицей, Крестом своих рук ограждая живых, Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в бога не верящих внуков своих. Ты знаешь, наверное, все-таки Родина — Не дом городской, где я празднично жил, А эти проселки, что дедами пройдены, С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою Дорожной тоской от села до села, Со вдовьей слезою и с песнею женскою Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом, По мертвому плачущий девичий крик, Седая старуха в салопчике плисовом, Весь в белом, как на смерть одетый, старик. Ну что им сказать, чем утешить могли мы их? Но, горе поняв своим бабьим чутьем, Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые, Покуда идите, мы вас подождем. Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется, Что следом за мной их идут голоса. По русским обычаям, только пожарища На русской земле раскидав позади, На наших глазах умирали товарищи, По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют. Но, трижды поверив, что жизнь уже вся, Я все-таки горд был за самую милую, За горькую землю, где я родился,. За то, что на ней умереть мне завещано, Что русская мать нас на свет родила, Что, в бой провожая нас, русская женщина По-русски три раза меня обняла. Погибла мать. Сын не простился с ней. За десять лет на том и этом свете Ему зачтутся эти десять дней. Его везли из крепости, из Бреста. Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надежней места Отныне в мире для ребенка нет. Отец был ранен, и разбита пушка. Привязанный к щиту, чтоб не упал, Прижав к груди заснувшую игрушку, Седой мальчишка на лафете спал. Мы шли ему навстречу из России. Михаил Лермонтов — вершинное явление русского романтизма, самый молодой из русских гениев: не дожив до 27 лет, он завоевал славу второго по таланту и значению поэта России.
Его стихотворения с детства сопровождают отечественного читателя, являя образцы человеческого достоинства, пылкой души и высокого таланта своего автора. В произведениях поэта, который, по выражению Ивана Панаева, поражал современников «умом смелым, тонким и пытливым», каждый найдет широкий спектр тем и настроений — от глубокой философской лирики до социальной и гражданской поэзии. Футурист, гениальный экспериментатор, певец пролетарской революции, бунтарь, лирик, взнуздавший океаны собственных чувств Всё это — Владимир Маяковский: разный, талантливый и неизменно удивляющий читателя.
В сборник вошли избранные стихотворения поэта. В эту книгу вошли лучшие произведения Блока разных лет — начиная от самых известных циклов "Стихи о Прекрасной Даме", "Снежная маска", "Фаина" и "Родина" и кончая поэмами "Возмездие" и "Двенадцать". Данный сборник дает возможность читателю проследить, как именно развивался талант великого поэта. Если Пушкин — России первая любовь, то Есенин ее последняя горькая страсть… Стихи Есенина твердят наизусть и поют под гитару даже те, кто вообще-то стихов не читает, потому что Есенин — не просто изумительный лирик, художник уникального, феноменального дара, он — певчая душа России, ее вешняя радость и вечная боль.
Константин Михайлович Симонов — поэт, писатель, драматург, публицист, военный корреспондент, редактор, "генерал от литературы", которому удалось опубликовать не только свои произведения, но и чужие. Булгакова, переводы Э. Хемингуэя, А. Миллера, Ю. Симонову, который провел их сквозь цензурные препоны.
Стихотворения К. Симонова "Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…", "Майор привез мальчишку на лафете…", "Жди меня, и я вернусь…", ставшие гимном всех подруг, жен, матерей советских воинов, знает и любит не одно поколение читателей. Великая Отечественная война на протяжении многих лет оставалась его главной темой. Симонов одним из первых отправился на фронт в качестве корреспондента, а затем и участника военных событий и дошел до Берлина.
Всё, что он видел, описывал и в прозе, и в стихотворениях. Его строчки о любви и верности, храбрости и трусости, дружбе и предательстве, надежде и вере солдаты знали наизусть, переписывали, передавали друг другу. Поэт проникал вглубь человеческой души и показывал ее изнутри. Его стихи помогали выжить тогда, помогают выживать и теперь. Серебряный век Удивительный период в истории отечественной культуры, начавшийся в конце ХIХ века и прерванный октябрьским переворотом.
Это было время интеллектуальных прозрений и социальных потрясений, получивших широкий отклик в искусстве и литературе. Наряду с шедеврами Александра Блока и Анны Ахматовой, Сергея Есенина и Марины Цветаевой читатель найдет в сборнике стихотворения десятков других мастеров стиха — от философа Владимира Соловьёва до эксцентрика и эгофутуриста Константина Олимпова.
Перед вами — своего рода лирический дневник эпохи, которая, по словам Николая Оцупа, «по силе и энергии, а также по обилию удивительных созданий, почти не имеет аналогии на Западе: это как бы стиснутые в три десятилетия явления, занявшие, например, во Франции весь девятнадцатый и начало двадцатого века».
Издание сопровождено подробным предисловием критика и историка литературы Валерия Шубинского. Что почитать, если не понравилась новая «Легенда об Аанге».
В отечественной поэзии есть стихи, которые не просто знают миллионы читателей. Эти поэтические строки звучали на площадях и в окопах, в школах и на сценах. В чем же сила этих стихотворений? Конечно, в гениальности и мастерстве их авторов — и в том, что они стали по-своему символами целых поколений, выражением их чувств, надежд и стремлений.
Александр Пушкин «Я помню чудное мгновенье». Среди русских стихов о любви эти строки — самые знаменитые. Да и во всей отечественной поэзии трудно найти более известное стихотворение. Оно посвящено красавице Анне Керн, которую в 16 лет выдали замуж за почтенного генерала.
Брак не был счастливым. Со временем Анна стала искать утешения на стороне, среди ее увлечений был и Пушкин. Из легкомысленной салонной истории, однако, родилось яркое стихотворение, ставшее потом и красивейшим романсом. Тест: Ахматова или Цветаева. Проверьте, сможете ли вы отличить поэтесс друг от друга. Тополь в русской поэзии. Как Фет, Кузмин и Хлебников трактовали этот образ. Все теги. Письмо Татьяны к Онегину отрывок из романа «Евгений Онегин».
Письмо к женщине. Жди меня, и я вернусь…. Руслан и Людмила Поэма. Я вас любил: любовь еще, быть может…. Заметался пожар голубой…. У неё всё своё. Мне нравится, что Вы больны не мной…. Вот она, вот она….
