Сашатаня секретарша марьяна,
Двоих как минимум. МР сразу кинулась поздравлять с возвращением свою блудную дочь. Катя думает…. Кира с пафосом декламирует возмущающемуся Милко кОшмар!
Она же его секретарша, ей лучше знать… Отсутствие Урядова на рабочем месте незамедлительно подтверждается мощными ударами в дверь изнутри кабинета. А вот другая дверь, в конференцзал, открывается без проблем.
Входит Кира с лицом мученицы, сопровождаемая Павлом Олеговичем, который объявляет, как само собой разумеющееся: — Кира Юрьевна приняла решение остаться в компании.
Кира тут же уточняет, чтоб ни у кого сомнений не возникло: — Это не из-за ультиматума Пушкаревой, это по собственной воле. Я не хочу, чтоб компания попала в чужие руки. Катя в сотый раз объясняет, она уже устала это повторять: - Никаких ультиматумов не было, мне не нужна ваша компания. Конечно, ей не верят ни Маргарита, ни Кира.
Вероятно, стоит повесить на двери её нового кабинета объявление: «Я, Екатерина Пушкарева, в здравом уме и твердой памяти отказываюсь быть владелицей Зималетто ныне, присно и вовеки веков, и пропадите вы пропадом с вашими претензиями.
Андрей искоса поглядывает на Катю, наблюдая за её реакцией на местоимение «вы» по отношению к ним. И Катя не остается в долгу, тоже постоянно поглядывая на Жданова. Так они в гляделки и играют — а что делать, это сейчас единственная возможность пообщаться на личные темы… Заставка.
Уж простите, я ещё раз выскажусь. Мне так нравится новая заставка, подбор кадров — супер! Мне очень нравится музыка новой песни. Но я вынуждена выключать звук. Потому что устроена по дурацки, и совершенно неграмотный текст этой песни меня убивает. Ну это же самый рейтинговый сериал России! Эта песня обречена стать хитом! А учителя русского языка будут вынуждены биться головой об стену, доказывая ученицам, что нет слова «докоснулась», что коснуться можно чего-то, а не до чего-то, что если сердце отбилось — значит, человек умер.
А им не поверят — стереотип заложен. И ничего уже не исправить… Следующий эпизод — то, чего мы так долго ждали. Явление Милко пред светлы очи Пушкаревой. Милко доволен и рассыпается в комплиментах относительно костюмчика Марго, который — ах — «от мЕня»… — А то меня Вика напугала, что здесь сидит это ужасное пугало — Пушкарева. Бедная Катя аж поперхнулась. Милко любезничает. А меня кто-нибудь представит? И только по голосу, да ещё взглянув на вежливо поздоровавшуюся Катю, признает в ней «пугало-Пушкарёву».
Не верит своим глазам. На лице, похоже, все-таки восхищение, но похвалить её — ниже достоинства блистательного Гения. Поэтому он спрашивает, куда же Царевна-лягушка подевала свою лягушачью шкурку. Павел Олегович пытается осадить Милко, но Катя его успокаивает: — В устах гениального Милко это почти комплимент. Да, натерпелась она от него, бедная, ко всему уже привыкла… Милко справился с первым шоком и язвит: — Косметическим ремонтом добиться от Милко комплимента невозможно.
Милко завял, а Андрей доволен как реакцией на свою любимую, так и её остроумием. Он бросает Гению: «Милко, лучше помолчи! Это Павел Олегович, тоже наслаждающийся невинной после Воропаевских и Маргаритиных высказываний перепалкой, решил внести ясность в отношения Кати с Модельером.
Милко не верит. Однако унылые лица сидящих по правую руку от Павла Олеговича членов Совета Директоров убеждают его, что этот кошмар — не шутка.
А как же Воропаев? Он сидит далеко от Киры, поэтому получает радость из других источников. Милко никак не угомонится: — Эта серая мышь будет руководить Великим Милко?
Однако, даже одергивая Милко, он не может скрыть своего восхитительного настроения.
В голосе мягкость и блаженство — вот она, Катя, рядом, и у него даже есть повод её защищать. Милко, как и Кира, долго не думает: — Все, мне плохо, я увольняюсь. Милко здесь больше нет. Единственное, на что можно купить Милко — это грубая лесть. И Катя это знает. Учись, Воропаев! Милко будто за веревочку дернули — он прерывает свой бег к выходу и возвращается в кресло.
Кира тоже льстит его самолюбию, уговаривая остаться. Ну что ж, если Милко будут хОлить, лелеять, почаще хвалить и уговаривать — он подумает, и, может быть, останется. Павел Олегович доволен и переходит к следующему вопросу: — Катерина Валерьевна, помимо Ваших президентских обязанностей вы будете должны предоставлять по первому требованию отчеты Совету Директоров.
Реальные отчеты. Катя болезненно улыбается при слове «реальные». Жданов-старший — единственный, с кем Катя разговаривает дружелюбно и уважительно. Остальной гадюшник она осаживает беспрекословно. Словом, взглядом. А Павел Олегович ещё подливает масла в огонь. Это не обсуждается, — это уже в сторону серпентария, который среагировал на эти слова шумными, но нечленораздельными звуками и переглядываниями.
Ах, как они оскорблены! У Марго глаза вылезли, у Милко — тоже… Катя задумчива, она поняла, что её зарплата не улучшит отношения с отдельными персоналиями. А тем временем Таня пытается оградить Урядова от Буренки, но что одна беременная женщина, пусть и с солидным весом, может сделать против рвущегося на свободу мужчины? Таня допрыгалась, очередной удар в поясницу ручкой двери вызывает у неё приступ боли, и она сдается. К освободившемуся Урядову на грудь бросается Марьяна. Вся в слезах, такая несчастная… у неё даже на хлеб денег нет… — Как, даже хлеба нет?
Таня и Света всем своим видом выражают отвращение к этой сцене. Они прекрасно знают Урядова. А тот закрепляет успех: — Я Вас сейчас спрячу ото всех, Вам нельзя в этом зверинце… И куда-то поволок растерянную девушку. Запрет добычу где-нибудь? Надеюсь, надолго — не очень хочу её видеть сегодня. А вот и Валерий Сергеевич, оперативненько прибыл на место военных действий. Перешутившись с Машей насчет того, что он все знает про радость от прихода Кати — эта радость ежедневно к ним домой приходит — он просит проводить его к Павлу Олеговичу.
Это поручается Вике. Но та сегодня в образе умирающего лебедя беседует по телефону и отказывается провожать Пушкарева. Что Вы, Пушкаревы, себе позволяете? Совсем обнаглели? Таких оскорблений Валерий Сергеевич не выдержал.
Оглушительным командным голосом он приказывает: — А ну, смирррр-на! Пятки вместе, в конференцзал шагом арш! Видимо, он обладает ещё и даром гипноза, потому что деморализованная Виктория подчиняется беспрекословно. А я бы его послала в такой ситуации… Катя пытается сгладить ситуацию со своей зарплатой: — Моя зарплата никак не повлияет на выплаты акционерам. Вы, оказывается, думаете о людях! Воропаев тоже отпускает ядовитое замечание, но Катя не успевает ответить.
Входит Урядов, раздает всем значимым людям по порции комплиментов, и садится рядом с Катей. Павел Олегович произносит: — Ну что ж, раз все в сборе, могу официально объявить, что с этой минуты обязанности президента компании будет исполнять Екатерина Валерьевна Пушкарева, прошу любить и жаловать.
Любить и жаловать Катю Урядов готов уже сейчас, сию минуту! Он рассыпается в комплиментах, удостаиваясь за подхалимаж улыбки нескрываемого отвращения от Катерины. Катя брезгливо выдергивает целуемую руку. Вот какая разная реакция: когда Урядов лизал задницу Воропаеву, тот принимал комплименты с удовольствием, хотя тоже осознавал, что за этим стоит. Урядовское недоумение по поводу того, куда денется Александр Юрьевич, развеивает Малиновский. Он рад лишний раз это повторить — а Андрей рад услышать.
Новый персонаж: Валерий Сергеевич. Он надеялся здесь застать только Жданова-старшего, и пытается ретироваться. Но Павел Олегович останавливает его и предлагает занять место бухгалтера Зималетто.
Я думаю, он все-таки не доверяет Катюше полностью, и обеспечивает себе гарантии её честности. И не осуждайте его, пожалуйста — если два близких человека обманули его, что ждать доверия к чужому человеку?
Катя и Валерий Сергеевич переглядываются, они оба не ожидали такого поворота событий. А акционеры вновь переглядываются, Воропаев возмущен, Марго опять срывается на базарные разборки. Павел Олегович вновь вынужден их приструнить. Валерий Сергеевич растерянно соглашается… — Такая ответственность… Ну что ж, надо — так надо… Кира окидывает Пушкаревых ненавидящим взглядом, а Роман и Андрей с любопытством следят за реакцией остальных.
Андрей при условии нахождения Кати поблизости готов принять бухгалтером хоть черта лысого, а Малине, по-моему, все нипочем — если не касается женщин. Павел Олегович последний раз озвучивает просьбу: — Быть мудрыми, работать в команде и не совершать больше ошибок, — и закрывает очередной Совет Директоров.
Катя произносит успокоительно-ободряющую речь перед своими новоиспеченными подчиненными, назначает совещание завтра на одиннадцать и вместе с Валерием Сергеевичем удаляется. Только Павел Олегович оказался вежливым и проводил их стоя.
И объясните мне, если можно, кто до сих пор занимался бухгалтерией Зималетто? Если Света, то её теперь уволят? За дверью с Катюши моментом слетает маска строгой руководительницы, и она становится озабоченной испуганной девочкой.
А тут ещё папа: — Ну, Павел Олегович! Как он кадры чувствует, как он знает, куда кого поставить… И тут Катя осознает: — Пап, ты же теперь тут будешь работать… Эта перспектива её и радует и пугает одновременно.
Мы никого не подсиживали. Я тебе давно говорил, мы, Пушкаревы, далекоооо пойдем! Они бы тоже хотели, чтобы вы пошли далекоооо… Вы даже не представляете, как далеко… И тут сзади раздается истошный сиренообразный вопль.
Это Танюша увидела Катю и набросилась с вопросами, пока та не сбежала. Кира с пафосом декламирует возмущающемуся Милко кОшмар! У Катьки новый защитник — Урядов. Он рассыпается в комплиментах в её адрес, хотя она уже ушла — неужели надеется, что кто-нибудь потом Кате доложит? И резко осаживает Воропаева — он уже не у дел, сик транзит глориа мунди.
Урядов проявляет гибкость. И, кстати, интересуется, какой кабинет для госпожи Пушкаревой подготовить? В очередной раз приструнив огрызающегося Милко, Андрей развеивает сомнения: — Екатерина Валерьевна будет исполнять обязанности президента в кабинете президента. Господи, да он своей Катеньке не то, что кабинет свой бывший отдаст — он ей весь мир и сердце свое на тарелочке к ногам положит… К таким хорошеньким, маленьким ножкам… Павел Олегович уводит Андрея в кабинет для беседы, а серпентарий наконец остается наедине и без помех оттягивается насчёт Кати — стая единомышленников… Тем временем собравшийся вокруг Кати и Валерия Сергеевича Женсовет пытается понять, с чего Катюша стала такой распрекрасной.
Катя отметает это предположение и рассказывает, что была в Египте на конкурсе «Самая красивая». Девчонки решают, что это все объясняет. Ты жизнью совей довольна? Катя смущается, ей неловко объявлять о своем президентстве, а ведь все равно придется… Да и Валерий Сергеевич порывается уйти, он себя в этом цветнике чувствует сбоку-припека.
Катя тоже хочет побыстрее домой, но женсовет дорвался до общения и намерен взять Катерину в заложники и не отпускать как можно дольше. Что Таня и озвучивает вслух. Начальство вообще-то находится непосредственно здесь… Общую идиллию нарушает Клочкова. На работу устраиваться? Так извини, для тебя у нас мест нет. Вика уже второй раз за короткое время нарывается на неприятности с этой фразой. Помнится, Зорькина она тоже так пыталась отбрить. Валерий Сергеевич возмущен, что этой профурсетке все сходит с рук, но Катя его успокаивает.
Все скоро встанет на свои места… Прямо сейчас встанет. Подходит Урядов. Он по пути от конференцзала к ресепшену где-то надыбал букет цветов и официально поздравляет Катерину Валерьевну с назначением на пост президента компании. Поцелуй ручки Катя воспринимает со смущением, а Урядов уже установил дистанцию с начальством: лапать не пытается. Если бы сценарий писал Гоголь, последовала бы немая сцена.
Но это не в характере женсовета, а тем более Виктории. Разъяснительная беседа Павла Олеговича со Ждановым-младшим. Андрей уже успокоился. Катя в качестве президента Зималетто его более, чем устраивает: во-первых, она рядом, и от этого Андрею хорошо-хорошо-хорошо… Мало ли, что может произойти за те полгода, которые она согласилась руководить компанией.
Во-вторых, у Андрея остается надежда на президентство — надо только подождать, а на это время уйма других интересных дел есть. Компанию вывести из кризиса, с Катей помириться — тогда президентом он станет, когда Катя уйдет в декретный. А если не удастся помириться, то это будет значить, что Катя его не простила, и значит, все равно не захочет работать в Зималетто.
Ну что ж… Пока у Жданова-младшего все хорошо. Я сдал свои амбиции на длительное хранение. Я во всем готов помогать Кате. Да я вообще за неё в огонь и в воду… — Можно сказать, что это работа над ошибками. Я очень много натворил, но я все исправлю. Павел Олегович очень рад. Он, наконец, простил своего сына, и снова готов принять его в команду.
Андрей это сразу почувствовал и решил незамедлительно воспользоваться. Как хорошо у Андрюши глаза загорелись! На ресепшене продолжается сцена осознания сотрудниками компании Катиного президентства. Урядов стоит перед Катей по стойке смирно, но мне почему-то даже в этой позе видится, как он стелется и вьется ужом.
Девчонки виснут на Кате. Вика пытается не поверить, но правда жизни ужасна. На лице явственная работа мозга: что лучше, если президент Воропаев, или Пушкарева?
Пока ответа нет, и бедная Викуся совершенно по-бабьи причитает над своей судьбой. А спорим, если она сегодня Воропаева встретит, она его ещё попинает? В общем, Вика не выдерживает, и хотя её сегодня сто раз послали и оборали, она врывается в конференцзал с трагическим воплем: — Объясните мне, в конце-концов, что происходит.
У тебя сегодня праздник: Пушкарева стала твоим начальником, — Воропаев хоть и не рад такому повороту событий, но не упустит шанса поиздеваться над Викой. Кира подтверждает слова брата, и Вика впадает в панику: — Она же меня уволит! Малиновский тоже счастлив на Вике оттянуться, он нежно обнимает её и ласково увещевает: — Нельзя судить о других по себе. Если у тебя скверный характер, это не значит, что он такой у других.
Кстати, я бы тебя давно уволил. Почему это, интересно? Как будущую свекровь? Да ладно, не думаю, что даже после свадьбы мнение Маргариты будет очень значимо.
Воропаев предлагает оставить все кадровые вопросы на завтра, когда Катя вступит в должность. И на этом заседание считать оконченным. Серпентарий расползается по своим рабочим местам, и только Саша, сев во главе стола, задумывается. Он не впадает в отчаяние, подобно Марго и Кире. У него есть, что обдумать… В голове его явно зреет новый план. Урядов прощается с Воропаевской секретаршей. Можете уволить меня из резюмеписателей. Я отказываюсь описывать эту сцену.
Я её даже смотреть не стала — перемотала, и все. Катя наконец осознала — быстро вырваться из цепких рук Женсовета не удастся. После таких новостей-то. Она отпускает папу домой и остается наедине с подругами. Девчонки в восторге, строят планы на будущее. Никаких видеокамер, никаких дресскодов, нормальный обеденный перерыв часа четыре, думаю, хватит… ну, если не учитывать время на чаепития и посиделки в туалете.
Катя с удивлением оглядывается: камеры? Кажется, она что-то пропустила… А вот и Андрей с Романом. Они видят Катю в окружении подруг и подходят поздравить. Андрей весь светится от радости и гордости за свою Катеньку… — Поздравляю Вас с назначением… Кажется, это первые его слова, обращенные к ней.
Катя надевает на лицо ироническую улыбку: — Благодарю Вас, Андрей Павлович. Улыбка Андрея разбивается о холодный взгляд Кати. Малиновский присоединяет поздравления и тоже получает в ответ вежливую благодарность. Всем своим видом Катюша показывает, что она тут с подругами — а они им мешают, так что разговор окончен. Слегка расстроенный Жданов отправляется к лифту. Девчонки выражают надежду, что Катя вернет с производства Жданова и Малиновского — но Катя пока ничего не решила.
До Амурочки вдруг окончательно доходит, что Катя их начальница, и она просит приказать ей что-нибудь, ну хоть кофе приготовить! Она так рада помогать Кате! Кофе Катя может приготовить сама. Для всего женсовета. Представляю себе эту картинку — президент компании разносит кофе коллективу. Вообще сначала я даже испугалась, как Катя будет справляться со своими подчиненными.
Ведь Женсовет явно решил, что теперь их трудовая дисциплина не касается… Но потом подумала, и поняла: видимо, они будут очень стараться помочь Катюше в её делах. Надеюсь, у них появится новый стимул для работы — иначе тяжко… А у Тани ещё один шок — Катя теперь главнее Киры! При имени Киры Катя заметно занервничала и отпросилась у девчонок на несколько минут — кое с кем поговорить. За время, пока лифт нес Жданчика и Малину на минус второй этаж, Андрей снова обрел замечательное расположение духа.
Нежная отсутствующая улыбка блуждает по его лицу. Наверное, если бы он знал, что меньше суток назад его Катёнок сбежал из постели с неким кулинаром, потому что ей почудилось его «Кать…», его нежные губы и сильные руки… он вообще бы впал в прострацию и передвигался исключительно по воздуху.
Малиновский внимательно следит за Ждановым. Ему все совершенно ясно, и он решает чуть-чуть покопать в нужном направлении: — Слушай, Жданов, а Пушкарева-то твоя ничего, прямо таки цветок, как же она так раскрылась-то, не понимаю!
Твоя… раскрылась… — Заткнись, садовник! Жданов считает, что у них по прежнему два варианта: либо уйти самим, либо остаться на производстве и работать на благо компании.
У Малиновского всегда есть запасной вариант: — А приударить за Пушкаревой? Андрей произносит эти грустные, вроде бы слова, а счастливая улыбка не сходит с его лица. И ничего с этим поделать нельзя. Роман не согласен: грядут кадровые перестановки, и чтобы их правильно переставили, нужно наладить контакт с Пушкаревой. Причем не смотря на то, что Катя теперь не вызывает в Романе эстетического протеста, ему даже в голову не приходит заняться этим самому: Жданов не простит, да и шансов все равно нет.
Катя в его голове официально принадлежит другу. Друг тем временем предлагает свой план: — Шел бы ты, Малиновский, со своими советами знаешь, куда?.. Счастливого пути. Роман читает адрес и кривится в шутливом отвращении: — Боже мой!
Порванная бумажка летит в мусорку. А Жданов все улыбается… А в кабинете Киры Виктория просится к подруге в помощницы, тогда Пушкарева её не уволит.
Может быть, она предложит тебе место вице-президента компании? Вика воспринимает иронию всерьез. А если не предложит? Тогда разорвет точно, — все-таки Вика и такой вариант рассматривает. Вау, Кира в состоянии хоть чуть-чуть беспристрастно относиться к сопернице?! Стук в дверь, входит Катерина, грациозно вильнув бедрами. В салоне красоты вместе с прической выдают новые навыки? Тогда я хочу в этот салон… прическу потом сменю.
Катю встречает ненавидящий взгляд Киры — впрочем, к таким взглядам Катя с начала работы в Зималетто привыкла. Вику даже не пришлось долго уговаривать уйти.
Я хотела бы расставить все точки над И. Катя ведет себя подчеркнуто вежливо, корректно, а Кира снова осыпает её оскорблениями и обвинениями. Кате уже почти смешно слушать, что ей нужно Зималетто. Не смотря ни на что я Вас очень уважаю. Видя, что Катя не переходит в наступление, Кира сразу чувствует себя увереннее. Она не пойдет на перемирие с Пушкаревой, она её ненавидит, ненавидит, ненавидит!!! А вот тут я бы поспорила. Если бы не история со Ждановым и письмом Малиновского, была бы сейчас Катя все той же зачуханной, не верящей в себя девочкой.
В общем, я ушла. Хотя это было очень красиво. Но мое воображение мешает мне насладиться поверхностной красотой… А здесь еще хуже. Все это она проговорила, даже не обернувшись, не посмотрев на то, кто же ее внезапный собеседник. Вежливым считается короткий взгляд. Нельзя удерживать внимание на глазах — это воспринимают как агрессию. Вот так странно и забавно и начался наш роман. Мы ушли с выставки, купили в ларьке дрянной польский растворимый кофе в пластиковых стаканчиках и заветренную шоколадку, отправились в ближайший сквер, сели на лавочку и просто смотрели друг другу в глаза.
Счет времени был утерян. Это был опыт истинной близости — как будто бы общались не мы сами, а что-то светлое, надчеловеческое и вечное, что есть внутри у каждого. Я бы даже сказал, что беседовали наши души, если бы это не звучало так пошло и пафосно. С того вечера мы были не разлей вода, дружба быстро обратилась в нечто, напоминающее любовь. Да, наверное, я Татьяну полюбил. Хотя никогда не видел ее в своем будущем.
Не видел ее той, с кем я буду жить долго и счастливо и умру в один день. Она была совсем не об этом. Ее притягательность была в том числе и в обреченности, витавшей и над ней самой, и над всеми отношениями, в которые она вступала.
Как рассказала мне сама Таня, поседела она в шестнадцать лет, когда погиб ее младший брат. Странно погиб — ушел в лес, не то за грибами, не то просто погулять, и не вернулся, а спустя несколько дней кто-то заметил, что дворовая собака несет по двору человеческую ногу, обутую в испачканный кровью кроссовок. Об этом даже в прессе писали, и фотографии были опубликованы — Таня их увидела и сразу же узнала обувь брата.
Конечно, была эпопея с милицией, поисками тела, только вот без толку все — брата как будто бы растворил лес. Как серная кислота. Все говорили — маньяк у нас бродит. В девяностые очень модно было в любом исчезновении подозревать мифического маньяка с мутной и зловещей внутренней историей. Уже был задержан Чикатило, о нем много писали и снимали. Газеты даже сообщали, что некий психиатр пытался заполучить его мозг для исследования, но не смог, поскольку Чикатило был казнен выстрелом в затылок.
Уже находился за решеткой «Фишер» — Сергей Головкин, владелец страшного подвала, ставшего камерой пыток и могилой для десяти мальчишек, им убитых а подвал этот, между прочим, находился в пятистах метрах от дачи Бориса Ельцина. Еще не был пойман Владимир Муханкин, но о его жертвах много судачили — еще бы, он был позер и даже оставлял на телах листочки со стихами своего авторства.
На всю страну гремела мрачная слава руководителя детского туристического клуба Анатолия Сливко, который заманил больше сорока человек в тайный клуб «висельников». Пытал детей — большинство выжили, но молчали о случившемся, то ли ничего не помнили, то ли были слишком испуганы. Все эти истории обсуждались в каждом дворе каждого городка, ими запугивали детей, придворные сплетницы в каждом незнакомце подозревали мрачного злоумышленника, в каждом отделении милиции лежали пачки заявлений на тему «кажется, я знаю, кто маньяк».
Но Татьяна не верила ни в историю о непойманном маньяке, ни в более правдоподобную версию о том, что ее брата задрала стая волков. Но я не могу тебе не сказать. Странно, что тебе никогда ничего о нем не говорили. Все местные знают, что в наших краях испокон веков его логово. Нам с Сашей в детстве бабушка все время о нем рассказывала. Но что же делать, моя девушка — со странностями. Зато в ней такой космос, которого и на мою долю хватает, особенно в моменты, когда мы близки.
Секс с Татьяной всегда был больше похож на чернокнижный магический ритуал — она была как бездна, все в себя принимающая и все растворяющая в себе без остатка. Никогда — ни до знакомства с ней, ни после того, как она навсегда исчезла из моей жизни — я не испытывал ничего подобного. Хотя попадались на моем пути такие умелицы, рядом с которыми она показалась бы неопытной кармелиткой.
Особенно когда у меня появились деньги. На запах денег в мою постель слетались десятки красавиц, каждая из которых надеялась превратить нашу общую ночь в храмовый обряд. В полнолуние он особенно зол и голоден. Но я думаю, это сказки. Я думаю, что волкодлак где-то среди нас.
Человек он, просто не такой, как все. И никогда в жизни, увидев его на улице, ты не поймешь, чем он занимается ночами в лесу. Не сейчас. Саша ведь не случайно в тот лес пошел. Мы с ним однажды видели Волкодлака. И с тех пор он бредил этим. Его туда тянуло. К нему даже по ночам Волкодлак приходил и звал за собою. Саша даже делился со мной, что ему хотелось бы пойти на зов. Я не думала, что он это всерьез, иначе и на метр его не отпустила бы от себя. Думала, просто мечтает.
Но он был слишком молодым, слишком романтичным и слишком самонадеянным. Он верил, что раз Волкодлак сам зовет, то он не причинит вреда. Вот и ушел.
Таня надолго замолчала. Прямая спина, бледное фарфоровое лицо, огромные серые глаза, уставившиеся в никуда. Женщина, с которой у меня никогда не будет дома. Женщина, которая не умеет даже пуговицу пришить и пьет только воду из-под крана, потому что ленится кипятить и заваривать чай.
Женщина, которая рассказывает страшные сказки. И верит в них всем сердцем. Да какая женщина — существо с другой планеты. В тот момент мне хотелось обнять ее, как ребенка, которому в пляске теней на потолке мерещатся бяка и бука. Но я знал, что Таня, несмотря на кажущуюся хрупкость, в защите не то чтобы не нуждается, но даже как будто бы брезгует ею.
Она — сама по себе. Одуванчик, проросший сквозь трещинку в бетоне. Граница между сном и бодрствованием. Я после Сашиных похорон плохо спала. Все время мысли в голове вертелись, что все могло бы быть по-другому, я остановить его могла. До рассвета ворочалась, иногда голова сама собою отключалась… В таком состоянии часто необычное видишь.
Игры разума. Но то видение не было похоже на остальные. Все было словно совсем по-настоящему… Как раз сорок дней у Саши прошло. Были поминки — небольшие, у нас с братом никогда не было много друзей.
Родители наши умерли давно. И бабушка, которая нас воспитывала, тоже умерла. Меня эти поминки раздражали.
Все пытались, как они это называли, разрядить обстановку. Как будто бы отвернуться от смерти и закрыться от нее картонным щитком натужного юмора. Вспоминали какие-то дурацкие истории о Сашке. Как он урок алгебры сорвал, запустив в класс белых мышей. Как он влюбился в девочку, написал письмо с признанием и решил привязать к ошейнику ее пса. А это огромная немецкая овчарка. Он их во дворе караулил, за гаражами прятался.
Потом приманил овчарку на сосиску, схватил за поводок, а та его на землю повалила. Хорошо, хозяйка вовремя подбежала — а то бы его в клочья порвали. А записку он так и не отдал… Такие вот дурацкие истории вспоминали. Одна старуха рассказывала: пошла она однажды в лес за грибами, забрела далеко, устала очень. С собой у нее была бутылка молока и хлеб. Присела передохнуть и только собиралась начать бесхитростную трапезу, как ветки совсем рядом затрещали и на поляну, где она устроилась, олень выбежал.
На боку у него была глубокая рваная рана — как будто бы кто-то зубами вырвал кусок плоти. Сознание его было затуманенным, руководили им инстинкты, он бестолково метался по поляне, тратя и без того скудные силы.
Старуха посторонилась, укрылась за широким стволом лесного дуба — испугалась, что он ее зашибет. И только потом подумала — если рана свежая, значит, где-то рядом и тот, кто ее нанес. И ничего поделать с этим она не может — где ей убежать от дикого зверя. Только и оставалось, что схорониться — успокоить дыхание и прижаться к стволу в надежде, что отвлеченный запахом свежей оленьей крови, хищник ее не заметит и даст спокойно уйти.
И вот кусты снова затрещали, и когда старуха увидела, кто преследовал оленя, она испугалась по-настоящему. Ни волк матерый, ни медведь лютый не заставили бы так заколотиться ее сердце. Это был человек. Но очень странный. Старуха потом всем об этом рассказывала, но ей никто не верил.
Думали, она с возрастом тронулась умом. Постепенно я привыкал к новой для меня действительности, к новой стране. Моя жизнь медленно налаживалась. И работа однажды нашлась, вполне денежная. Судьбу мою определил счастливый случай — один знакомый предложил мне, пока суть да дело, поработать на побегушках в некой строительной конторе.
Нудная бумажная работа — в ней ни радости, ни перспектив, зато стабильные деньги. И время подумать, освоиться в изменившемся мире, нащупать в нем нового себя, новые свои мечты и цели. И конечно, я с радостью за эту возможность ухватился. Я был педантичным аккуратистом и быстро освоился в офисе, который представлял из себя несколько комнаток, арендованных у завода на окраине города. Здесь было неуютно — мертвенный свет, заляпанные окна и гора бумаг в маленьком пространстве.
Я чувствовал себя отчасти роботом, и это был осознанный выбор, чтобы не сойти с ума. Я был идеальным механизмом по сортировке бюрократического мусора, и меня практически сразу же заметил начальник нашего отдела — некто Сергей Сергеевич Семенов.
И уже спустя пару недель я стал кем-то вроде его личного ассистента — хотя такой должности в нашей конторе и не было предусмотрено. В некотором роде местная легенда и знаменитость. Человек, которого все побаивались, но за которым наблюдали исподтишка. Семенов производил впечатление человека пусть мрачноватого, но зато уравновешенного, надежного и в лучшем смысле приземленного. Спокойный тихий голос, ровное настроение, спортивная осанка, умные глаза.
Даже в слякоть его ботинки блестели от гуталина, его рубашки всегда были безупречно отутюжены, а на рабочем столе не водилось никакого хлама. Он никогда не терял документы и чеки, не забывал ничего, даже дату рождения уборщицы из кафетерия напротив.
Семенов никогда не позволял себе лишнего — ни еды, ни выпивки, ни слова, за что многие окружающие относились к нему настороженно. Полный самоконтроль. Многие не могли с ним сработаться. Педант, честный трудяга, которому неведомы простые человеческие радости вроде утренней медитации на пасьянс «косынка» или замаскированного под чай коньяка на рабочем столе.
Интересно, он хотя бы иногда смеется? А трахается? Алёна Прохорова. Алёна Прохорова ответила Nastya. Настя , ваще бабка. Макс Прайм. Блин, я так хотел что бы Таня встретилась с ней..
Девушка из Холостяка. Марианна Соколова. Павел Никифоров. Яна Аносова!. Женя Березина. Екатерина Трофимова. О, она же в Холостяке была. Олег Нестеренко.
Этой секретарши походу будет больше чем Кати, на которую прям столько акцента делали перед началом сезона. Мария Мария ответила Жене. Женя , и как она с такой внешностью не комплексует? Худая и длинная, такие же вроде не нравятся никому, я бы по земле прощала и в мешки одевалась. Хотя и сейчас есть такое желание с моей худобой долбанной. Мария Мария. Откуда у таких женщин такая уверенность в себе? Екатерина Вунш ответила Марии. Маня , оттуда, откуда вам эту уверенность точно не достать.
Елизавета Косягина ответила Екатерине. Екатерина , да,одна из 2 финалисток Но хоть актрисой все таки стала. Мария Мария ответила Екатерине. Екатерина , Но все равно хотелось бы знать откуда.
