Любовь и бог одно целое актеры
Приезжайте к нам почаще. Оптимизация в учреждении культуры- Губернском театре -на лицо! Если вернется - твоя Если дать мышонку печенье Если женщина захочет Если изменишь — умрешь Если любить тебя неправильно Если любить Но находит или кажется?
Я был благодарен за то, что моя жизнь будет продолжаться, как и прежде; однако мною овладела какая-то грусть — некое ощущение ожидания, как бывает, когда тьма поглощает яркие краски неповторимого заката и вы понимаете, что вам придется дожидаться следующего вечера, чтобы вновь насладиться этой красотой. Мне не хотелось открывать глаза, но, открыв их, я понял, что любовь Бога изменила все.
Жара, грязь, москиты, люди, язык, пища — все это перестало меня угнетать. Те, кто пытались обидеть меня, уже не были моими врагами. Все стали для меня Божьими сыновьями и дочерьми. Быть преисполненным любовью Божией — вот наивысшая радость, которая ст о ит любых усилий. Я поблагодарил Бога за это удивительное время и за все, что напоминает нам о Его любви, — за Солнце, Луну, звезды, Землю за рождение ребенка, улыбку друга.
Я поблагодарил Его за Священные Писания, за привилегию молиться и за самое чудесное напоминание о Его любви — причастие. Я думал, что никогда не забуду эти чувства, но сила притяжения мира велика, и мы склонны поддаваться ей.
Однако Бог продолжает любить нас. Спустя несколько месяцев после того, как я восстановил свои силы, мы вновь попали в ураган, только на этот раз он застал нас в море. Волны были такие большие, что перевернули нашу маленькую лодку, и мы втроем оказались в бушующем океане. Очутившись в воде, посреди бурных волн, я был удивлен, испуган и немного расстроен. Где же моя защита? Но я должен был плыть, если хотел остаться в живых.
Как только я начинал жаловаться, я оказывался под водой, так что очень быстро прекратил жалобы. Мы имеем то, что имеем, и жалобы тут не помогут.
Мне нужны были все силы, чтобы держать голову над водой и продолжать плыть, стараясь добраться до берега. Я никогда не сдаюсь, но пришло время, когда мои мышцы просто перестали слушаться. Я помолился про себя, но все же стал тонуть. Когда я уходил под воду, как мне казалось, в последний раз, Господь вдохнул в мой разум и сердце глубокое чувство любви к одному дорогому для меня человеку.
Я словно увидел и услышал ее. Хотя она находилась от меня на расстоянии почти в тринадцать тысяч километров, сила этой любви, покоряя время и пространство, мгновенно достигла меня и буквально вытолкнула из бездны мрака, отчаяния и смерти, подарив мне свет, жизнь и надежду. Почувствовав внезапный прилив сил, я смог доплыть до берега, где и нашел своих товарищей по несчастью. Никогда не принижайте силу истинной любви, ибо она не знает преград. Преисполнившись любви Бога, мы можем делать, видеть и понимать то, что нам было бы не по силам без любви.
Наполнившись Его любовью, мы можем переносить боль, подавлять страх, искренне прощать, избегать споров, возобновлять силы, благословлять окружающих и помогать им так, что даже сами поражаемся этому. Иисус Христос был преисполнен неизмеримой любви, когда Он терпел непостижимую боль, жестокость и несправедливость ради нас. Благодаря Своей любви к нам Он вознесся над всеми ранее непреодолимыми барьерами. Его любовь не знает границ. Он призывает нас последовать за Ним и вкусить Его безграничной любви, чтобы мы тоже смогли быть выше боли, жестокости и несправедливости этого мира и стали помогать, прощать и благословлять.
Я знаю, что Он жив. Нил Доналд Уолш открывает нам Бога с совершенно новой стороны — такого Бога, которого мы не знали. Такого, который не укладывается в традиционные религиозные представления о Боге, который находится где-то над нами, далеко на небесах, который судит и наказывает людей за грехи, которому можно поклоняться, но к которому нельзя приблизиться.
Нил Доналд Уолш открывает нам и нас самих с совершенно новой стороны — отличающихся от традиционных религиозных представлений, в которых человек предстает маленьким безвольным существом, рабом Бога, призванным всю жизнь только страдать и замаливать грехи. В его книгах мы находим другую истину — возвышающую и вдохновляющую.
В его книгах мы обнаруживаем новый взгляд на Бога и человека, между которыми поистине существуют отношения тесного родства, а никак не раба и господина.
Но разве не тому же учил Иисус — что все мы дети Божьи, что все мы одно целое с Ним, и что созданы по Его образу и подобию? А если так, то книги Уолша представляют вовсе не какой-то новый и радикальный взгляд на мироустройство. Напротив, они помогают нам освежить свой взгляд на старые истины, очистить их от всех искажений и наслоений, и вспомнить, как все обстоит на самом деле.
Представьте, что Бог — это великое Сущее, которое пребывало в неподвижности. Это огромный потенциал энергии, которая не движется. Если энергия не движется, то она никак не может проявить себя. Она ничего не создает. И таким образом великое Сущее остается как бы в спящем состоянии — и не может познать самого себя, так как не знает, на что оно способно.
Но при этом у Великого Ничто есть знание собственного огромного потенциала — собственного величия. И у него есть знание, что оно — это чистая любовь. И при этом у него есть знание, что кроме него, этого великого Сущего, нет вообще ничего. Оно — это все, что есть. Больше нет нигде и ничего, а потому оно даже не может посмотреть на себя со стороны.
Ведь чтобы посмотреть на себя со стороны — должно быть какое-то место извне, откуда можно посмотреть. Но если самого понятия «извне» не существует, потому что все что есть — это великое Сущее, и ничего другого нет — то великое Сущее просто не в состоянии увидеть себя со стороны. То есть оно знает о своем величии, и о том, что является чистой любовью, но взглянуть на это, увидеть это, а тем более испытать это на практике, на собственном опыте, никак не может.
И вот однажды Бог решил познать себя на опыте.
И это стало точкой отсчета в деле создания Вселенной. Для этого, как Она поняла, Ей было необходимо воспользоваться внутренней точкой отсчета. Все, Что Есть, решило, вполне справедливо, что любая Его часть обязательно должна быть меньше, чем целое, и если Оно просто разделит Себя на части, то каждая часть, будучи меньше, чем целое, сможет взглянуть на остальное и увидеть Его великолепие».
Итак, великое Сущее разделило себя на части.
То, что было единым целым, стало множеством частей. То, что было одной сущностью, стало многими сущностями. Но при этом они продолжали составлять единое целое, так как, отделившись от источника, вовсе не перестали обладать качествами и свойствами самого источника, вовсе не стали чем-то другим. Таким образом, из Ничего выпрыгнуло Все. Это было духовное событие, которое, кстати, соответствует тому, что ваши ученые называют Большим Взрывом.
Если не было ничего, кроме Бога, и Бог разделил себя на части, чтобы из ничего создать все — то мы, люди, тоже являемся частицами Бога. Каждый из нас — духовная сущность, воплощающая в себе все свойства и качества Бога. Каждый из нас создан для того, чтобы Бог мог проявить себя через нас — на практике познать и на опыте реализовать свои основополагающие качества: величие, могущество и любовь.
Но даже отделившись от источника, став одной из частей разделившегося целого, мы не утратили связь с источником. Эту связь утратить невозможно. Полностью отделиться от Бога мы неспособны. Бог отделил нас от себя не для того, чтобы изгнать из «Царства Небесного», отречься и прогнать прочь. Это означало бы для него отречься от самого себя, что попросту невозможно. Бог есть любовь — чистая великая любовь, и Он просто неспособен отрекаться от кого бы то ни было.
Бог отделил нас от себя, чтобы увидеть себя со стороны и иметь возможность реализовать себя на практике. Вы, читающий сейчас эти строки — Бог, реализующий себя на практике. Бог, воплощающийся в материальном мире. Бог, познающий себя. Бог, творящий реальность. Все, что касается проявления Божественности в нашем мире, трудно понять при помощи слов и мыслей — но легко понять при помощи чувств.
Бог познается прежде всего чувствами. Можно теоретизировать на темы Бога сколь— ко угодно, и все равно ничего не понять.
Можно прочитать массу теософской литературы, и все равно остаться вдали от истины. Но можно почувствовать один раз — что значит быть Богом — и это чувство останется с вами навсегда.
Оно станет вашим достоянием и вашей истиной. Истиной, познанной на собственном опыте. На том самом опыте, ради которого мы были созданы Богом. Даже став частицей Бога, мы не утратили связи с целым, а значит, способны испытать все то же, что испытывает Бог.
Мы можем испытать чувство величия, огромного потенциала, из которого рождается Вселенная, мы можем испытать всеобъемлющую любовь и могущество, созидающее миры. И все это не абстрактные понятия.
Однажды вечером в Берлине на званом ужине, где присутствовали Эйнштейн с женой, один из гостей заявил, что верит в астрологию. Эйнштейн поднял его на смех, назвав подобное заявление чистой воды суеверием. В разговор вступил другой гость, который столь же пренебрежительно отозвался о религии.
Вера в Бога, настаивал он, тоже является суеверием. Хозяин попытался остановить его, заметив, что в Бога верит даже Эйнштейн. Почитание силы, стоящей за тем, что поддается нашему осмыслению, и является моей религией. В этом смысле я действительно религиозен». Эйнштейн-мальчик верил восторженно, но затем миновал переходной возраст, и он восстал против религии.
Следующие тридцать лет он старался поменьше высказываться на эту тему. Но ближе к пятидесяти в статьях, интервью и письмах Эйнштейн стал четче формулировать, что все глубже осознает свою принадлежность к еврейскому народу и, кроме того, говорить о своей вере и своих представления о Боге, хотя и достаточно обезличенном и деистическом.
Вероятно, кроме естественной склонности человека, приближающегося к пятидесяти годам, размышлять о вечном для этого были и другие причины. Из-за продолжавшегося притеснения евреев у Эйнштейна возникало ощущение родства с соплеменниками, которое, в свою очередь, в какой-то мере снова пробудило его религиозное чувство. Но главным образом эта вера была, по-видимому, следствием благоговейного трепета и ощущения трансцендентного порядка, открывавшегося через занятия наукой.
И захваченный красотой уравнений гравитационного поля, и отрицая неопределенность квантовой механики, Эйнштейн испытывал непоколебимую веру в упорядоченность Вселенной. Это было основой не только его научного, но и религиозного мировоззрения.
Для Эйнштейна, как и для большинства людей, вера во что-то, превосходящее тебя самого, стала чувством первостепенной важности. Она порождала в нем некую смесь убежденности и покорности, замешанную на простоте.
При склонности ориентироваться на себя самого такую благодать можно только приветствовать. Умение шутить и склонность к самоанализу помогали ему избежать претенциозности и помпезности, которые могли бы поразить даже самый знаменитый ум в мире. Религиозное чувство благоговения и простоты проявлялось у Эйнштейна и в потребности социальной справедливости. Даже признаки иерархичности или классовых различий вызывали у него отвращение, что побуждало его остерегаться излишеств, не быть слишком практичным, помогать беженцам и угнетенным.
Вскоре после своего пятидесятилетия Эйнштейн дал поразительное интервью, где как никогда откровенно высказался о своих религиозных воззрениях. Он говорил с высокопарным, но обворожительным поэтом и пропагандистом по имени Джордж Сильвестр Вирек. Вирек родился в Германии, ребенком уехал в Америку, став взрослым, писал безвкусные эротические стихи, интервьюировал великих людей и рассказывал о своей многосложной любви к родине.
В свою копилку он собрал столь разных людей, как Фрейд, Гитлер и кайзер, и со временем из интервью с ними составил книгу, называвшуюся Glimpses of the Great «Короткие встречи с великими». Ему удалось добиться встречи с Эйнштейном. Их разговор проходил в его берлинской квартире. Эльза подала малиновый сок и фруктовый салат, а затем они поднялись наверх, в кабинет Эйнштейна, где их никто не мог побеспокоить.
Не совсем понятно, почему Эйнштейн решил, что Вирек еврей. На самом деле Вирек с гордостью вел свою родословную от семьи кайзера, позднее стал поклонником нацистов и во время Второй мировой войны был посажен в Америке в тюрьму как немецкий агитатор.
Вирек прежде всего поинтересовался у Эйнштейна, считает ли он себя евреем или немцем. Я еврей, но я покорен излучающей свет личностью Назарянина». Нельзя читать Евангелие и не чувствовать реального присутствия Иисуса.
Его индивидуальность слышится в каждом слове. Нет других мифов, столь наполненных жизнью». Эта проблема слишком обширна для нашего ограниченного ума. Мы находимся в положении ребенка, зашедшего в огромную библиотеку, забитую книгами на разных языках.
Ребенок знает, что кто-то должен был эти книги написать. Но он не знает, как это удалось сделать. Он не понимает языков, на которых они написаны.
Ребенок смутно подозревает, что в расстановке книг есть некий мистический порядок, но не знает какой. Так, мне кажется, соотносятся с Богом даже самые умные люди. Мы видим удивительно устроенную, подчиняющуюся определенным законам Вселенную, но лишь неясно понимаем, что это за законы». Я не верю в свободу воли. Евреи в свободу воли верят. Они верят, что человек сам творец своей жизни.
Эту доктрину я отрицаю. В этом отношении я не еврей».
Откуда возникли его идеи? Воображение важнее знания. Знание ограниченно. Воображение обозначает пределы мира». Мне достаточно и одной жизни».
